Проблема идентификации в индуистском тантризме

Индуистский тантризм — чрезвычайно сложное, многоплановое явление религиозной жизни Индии. Проблема идентификации применительно к нему может быть рассмотрена в нескольких ключевых аспектах.

1. Проблема идентификации самого тантризма

Тантризм в своей целокупности отличается по своему характеру от других религиозных традиций Индии, таких как буддизм или джайнизм; его нельзя отождествить и с какими-то отдельными конфессиями внутри индуизма, тем более он не совпадает с индуизмом в целом. Это не отдельная религия, и не совокупность школ, не зависимых от «остального индуизма». Те признаки, которыми «награждали» это специфическое направление ученые со времен Х. Вильсона (середина 19 в.), по большому счету, могут быть обнаружены в других индуистских (и шире, в индийских религиозных) учениях. Представления об абсолютном начале, об энергии-шакти; шокирующие ортодоксальную общественность ритуалы, с использованием мяса, вина, секса; практики йоги, магия, ритуальное смешение варн и каст, использование мантр, ньяс, «тонкая физиология» — все это и многое другое встречается и в тех направлениях индуизма, которые обычно не именуются тантрическими, либо встречалось в до-индуистских традициях раньше. Простое механическое перечисление признаков тантризма мало что дает для понимания этого сложнейшего явления. С другой стороны, тантризм невозможно редуцировать и к какому-то одному признаку. Возможным выходом из подобного методологического тупика стала бы иерархизация признаков тантризма. Мы полагаем основополагающим, главным признаком тантризма его особый акцент на шакти, акцент, который в ряде случаев доходит до логического завершения: так, в некоторых шактистских школах именно Шакти объявлена абсолютным божеством, включающим не только собственно «женскую», но и «мужскую» ипостаси. С учетом преобладания «шактового» компонента в тантризме выстраиваются и остальные его признаки, которые, в принципе, достаточно хорошо известны.

2. Проблема самоидентификации последователей тантризма

Далеко не всегда бывает легко отнести какие-то группы практикующих к тантрическому комплексу. С одной стороны, есть те, которые прямо заявляют, что они — тантристы, с другой, есть те, которые не согласны с тем, что их называют тантристами. С первыми все более-менее ясно [1]; что касается других, то мы должны учитывать специфику термина «тантризм» и тот резонанс, который это термин вызывал в религиозных кругах Индии начиная с середины I тыс. н. э. Отрицавшие свою «тантричность» адепты подразумевали под словом «тантра» (как и большинство индуистов) просто культ высшего женского божества, следовательно, отрицали свою причастность к этому культу. В глазах большинства ортодоксов того времени подобные культы были ведабахья, т. е. «вневедические», а следовательно, считались «еретическими». Признать же себя косвенно «еретическими» и в то же время заявлять, что их традиция восходит к ведам, означало бы противоречить самим себе. В качестве характерного примера подобного отрицания достаточно вспомнить ранневишнуитскую школу панчаратру, отнесение которой к тантризму, действительно, представляет собой определенную проблему [2]. Однако если мы учтем специфику понятия шакти, которое предусматривает не только религиозное почитание высшей Богини, но может рассматриваться в качестве творческой силы Бога, без которой тот ничего не смог бы предпринять, тогда все встает на свои места, и мы можем отнести панчаратринов к тантристам — правда, с той еще оговоркой, что речь идет о тантристах раннего этапа, когда в тантризме были сильны дуалистические тенденции, проникнутые духом санкхьи. Более же поздние тантристы тяготели к монистическим воззрениям.

Кроме того, тантризм представляет собой эзотерический слой индуизма, систему «параллельных традиций» [3]. В силу своей эзотеричности, которая отчетливо осознавалась самими последователями тантризма, они могли и не называть себя тантристами внешне, осознавая себя таковыми внутри. Есть известное выражение из «Каула-упанишады»: «быть каулой внутри, шайвой снаружи, и вайшнавой в общении». Иначе говоря, тантристами выделялись как минимум три уровня функционирования своего учения.

3. Проблема идентификации тантрических текстов

Собственно, тантризм в узком смысле слова — это учение тантр, особых неведических текстов [4]; в этом своем узком смысле тантризм совпадает с шактизмом, поскольку именно шактизм опирается на тантры. Однако шиваитские агамы, тексты раннего этапа бытования тантризма, также назывались «тантрами». Более того, встречаются свидетельства того, что тантрами именовались также и 108 самхит (впрочем, в реальности их больше) панчаратры. Таким образом, в широком смысле слова «тантризм» покрывает и агамический шиваизм, и ранний вишнуизм, и уж тем более шактизм, а все их тексты следует считать тантрическими, хотя бы с формальной стороны. Но это верно лишь отчасти. Учитывая упомянутую выше эзотерическую специфику тантризма в целом, мы можем разбить эти тексты на два уровня. Агамы, также как и многие самхиты, представляют внешний уровень тантризма, связанный с различными формами богопочитания, с обсуждением вопросов литургии, сооружения храмов и инсталляции мурти, и проч. Тантры же «как таковые» сосредоточиваются на проблемах внутреннего совершенствования адепта, на внутренней ритуальной деятельности [5].

4. Проблема «тантричности» в рамках тантризма

Эта проблема вытекает из вышеизложенного. С одной стороны, тантризм должен был приспосабливаться к доминантам религиозной действительности своего времени, с другой, сохранять собственное «лицо», не утрачивая свои практические и теоретические разработки. Соответственно, если рассматривать крупнейшие индуистские направления (вишнуизм, шиваизм, шактизм) в целом, то «удельный вес» тантризма в них окажется неодинаков (хотя, конечно, следует постоянно учитывать региональную специфику этих направлений, равно как и их изменения со временем). По всей вероятности, именно в шактизме тантризм полностью обретает себя [6]: шактизм оказывается «тантричнее» остальных конфессий. В рамках же шактизма выделяются две школы — шрикула (шривидья) и каликула, в которых богиня почиталась соответственно в «мягких» и «грозных» ипостасях. Сердце индуистского тантризма — это, безусловно, школа каликула, или просто кула (каула); когда говорят о тантре, то имеют в виду прежде всего ее. В то же время нельзя полностью отождествлять шактизм и тантризм, как это в прошлом делали иные исследователи [7]: в шактизме «народном», не требующем особых видов посвящения, вряд ли уместно видеть тантру. По сравнению с шактистскими школами еще менее «тантричны» школы шиваизма. Далеко не все шиваитские школы принадлежат к тантризму — например, шайва-сиддханта или каламукха, имеющие явный оттенок ортодоксальности, к нему не относятся. Однако капалика, агхора, натха, агамический шиваизм, равно как и различные направления в рамках кашмирской трики — «тантричны», правда, в разной степени. Дальше остальных располагается от тантризма вишнуизм, что связано, безусловно, с его акцентом на экзотерическом духе бхакти. Известно, с каким негодованием относился к тантрическим практикам и к засилью поклонников Богини в Бенгалии великий кришнаитский реформатор Чайтанья. Впрочем, некоторые идеи его собственной школы (гаудия), в частности, интерпретация отношений Кришны и Радхи, вызвали приток тантрических тенденций и «еретизацию» этой школы. Сахаджия и радхаваллабха, позднее баула — таковы некоторые школы вишнуитского тантризма. Еще задолго до них действовала школа панчаратра, о которой шла речь выше.

Проблема идентификации в тантризме, по существу, связана с проблемой самосознания данного религиозного движения. Как явствует из вышеизложенного, в наибольшей степени подобным самосознанием наделены посвященные последователи культа Кали. Сама специфика функционирования тантризма в индийской духовной культуре обусловила его эмпирическую невычленимость из конкретных индуистских направлений, а это значит, что говорить об индуистском тантризме как таковом, «преодолевающем» шактистский, шиваитский и другие его варианты, можно только с большой долей условности.

 Пахомов С.В.

[1] Некоторые тантрологи (например, Т. Гудриаан) предлагают только таких последователей и считать тантристами. См.: Gupta S., etc. Hindu Tantrism. Leiden-Koln, 1979. P.9.

[2] De S.K. Early History of the Vaishnava Faith and Movement in Bengal. Calcutta, 1961. Р.27: «Система панчаратры… откровенно тантрическая». См. также Padoux A. Recherchez sur la symbolique et l’energie de la parole dans certains textes tantriques. Paris, 1963. P.44, n.1. C другой стороны, Т. Гудриаан сомневается в том, что в текстах панчаратры существуют тантрические элементы (см.: Hindu Tantrism. Р.21).

[3] Bhattacharyya N.N. History of Tantric Religion. Manovar, 1982. P. 4.

[4] Мы оставляем в стороне многочисленные случаи использования термина «тантра» просто в значениях «трактат», «система», «учение».

[5] «Тантры и агамы соотносятся друг с другом так, как соотносятся упанишады с ведическими ритуальными сутрами». Goudriaan T., Gupta S. Hindu Tantric and Sakta Literature. Wiesbaden, 1981. Р.8. Впрочем, немало тантр, особенно относящихся к «правому пути», описывали те же темы, что и агамы.

[6] Bhattacharyya N.N. Op. cit. P.261.

[7] Например, М. Моньер-Вильямс, Х. Шастри, Дж. Фаркухар и др.